Как и в случае с искусственным интеллектом, в те далекие времена люди беспокоились о сохранности рабочих мест и распространении дезинформации. Печатные станки уничтожались, а книготорговцы изгонялись из городов.
Большинство людей, зачастую, не любят перемены. Многие даже боятся их. А когда вы получаете неприязнь и страх, вы часто обнаруживаете, что гнев и агрессия следуют недалеко позади. Это верно и для мира технологий. Если вы почитаете СМИ в период появления какой-нибудь “большой новой технологии”, вы обнаружите поразительное сходство. Вы найдете насмешки – “Не вижу паники!” и нагнетание страха – “Это будет означать конец современной цивилизации!”.
Последним, кто подвергся этому общественному ритуалу, стала компания OpenAI. OpenAI – это компания, которая управляет искусственным интеллектом, способным правдоподобно и даже с пользой отвечать в чате (с помощью ChatGPT). Он может выполнить для вас практически любой запрос, и в большинстве случаев справляется с ним хорошо. Он может писать статьи, первоклассные эссе или лимерики о бороде Платона. Многие пользователи поднимают волну паники, они потрясены и обеспокоены. Человеческая эра закончилась. Да здравствует искусственный интеллект.
Содержание
В некотором роде, этот вид рефлекторного потрясения – часть человеческого бытия. Всякий раз, когда на сцену выходит новая технология, особенно потенциально разрушительная, мы беспокоимся о том, как будет выглядеть мир после ее прихода. Но прогресс далеко не нов. Инновации и изобретения происходят постоянно. История человечества пестрит революциями и сменой парадигм.
Одним из самых известных революционных изобретений всех времен был печатный станок. Как же наша современная реакция на детище компании OpenAI соотносится с этим? И какие уроки мы можем извлечь?
Изгнание из города
В последующие годы сразу после изобретения печатного станка Гутенберга можно было заработать много денег. Несколько первых инвесторов и смекалистых предпринимателей знали, что они могут продавать книги массового производства по ценам ручной работы (а рукописные книги были тогда очень дорогим удовольствием). Рынки еще не поняли, насколько легким Гутенберг сделал производство книг. Исторический факт – один из первых печатников, Петер Шеффер, даже заставил своих учеников подписать соглашение о том, что они будут держать секрет стоимости производства в тайне. Таким образом, в течение десяти лет немецкие книготорговцы получали солидную прибыль.
Иоганн Фуст был одним из таких хитрых торговцев. Он объездил всю Европу, пытаясь продать “42-линейную Библию” (иначе называемую Библией Гутенберга), и часто возвращался домой с набитыми золотом кошельками. Но все пошло наперекосяк, когда он отправился в Париж. В теории Париж был прекрасной идеей: с более чем 10 000 студентов Сорбонны, в основном изучающих хотя бы немного теологию, его печатная Библия должна была стать горячим товаром. Но чего Фуст не предвидел, так это политического и финансового влияния гильдий книжников. Гильдии были безудержными и убийственно агрессивными предшественниками современных профсоюзов. Когда Фуст появился со своими дешевыми книгами, они прогнали его из города и обвинили в колдовстве – обычное дело в эпоху сожжения на костре и инквизиции.
По всей Европе разыгрывались похожие сцены. У типографий ломали прессы и разрушали офисы. Религиозные лидеры осуждали печатные книги как проделки дьявола. В 1501 году папа Александр VI даже пригрозил отлучить от церкви любого, кто будет печатать книги без разрешения церкви. Духовенство беспокоилось о том, как это повлияет на образование в целом, а монахи-переписчики обоснованно волновались за свою работу. Один из таких монахов, Иоганн Тритемий, утверждал: “Печатные книги никогда не станут эквивалентом рукописных кодексов, тем более что печатные книги часто имеют недостатки в орфографии и внешнем виде”.
По иронии судьбы, его статья была распространена с помощью печатного станка.
OpenAI
Конечно, печатный станок не исчез после всех этих запретов. Со временем он трансформировал и катализировал обучение во всем мире. Он распространил Реформацию по всей Европе (тоже иронично, учитывая, что Гутенберг был католиком и хотел популяризировать католическую Библию, а не англиканскую). Книги стали более доступными по цене, и обычные люди смогли их покупать (даже если большинство не могло их прочесть). В течение нескольких сотен лет книги, газеты и журналы были уже повсюду. Сегодня трудно воспринимать печатный станок как катастрофическое событие истории, но именно так многие люди воспринимали его в то время.
В каком-то смысле паника вокруг OpenAI – это повторение истории. Тот факт, что ИИ однажды сможет написать сложные и дельные ответы на повседневные вопросы, не так уж удивителен. А вот то, что он может делать это уже сейчас и с потрясающей эффективностью – удивительно. Уже через несколько дней начали появляться панические реакции. Преподаватели в ВУЗах обеспокоены тем, что все курсовые и дипломные проекты уйдут в прошлое как вид – ведь теперь вместо студентов, корпевших над ними месяцами, это сможет сделать ИИ за несколько минут.
Даже кодеры обеспокоены: ChatGPT был запрещен на сайте кодирования Stack Overflow, например.
Нет ничего нового под солнцем
В какой степени мы можем сравнить технофобию к печатному станку с технофобией к сегодняшнему разработчику OpenAI?
Во-первых, в 1500-х годах люди беспокоились о легком распространении ложной информации с помощью массово выпускаемых памфлетов. Сегодня говорят, что ChatGPT способен создавать правдоподобно звучащие, но заведомо неверные ответы. Например, один профессор обнаружил, что ИИ создает полностью фальшивые биографии. Аналогично, причина, по которой Stack Overflow запретил ChatGPT, заключается в том, что его код часто оказывается ошибочным. Таким образом, возражения в обоих случаях оказались верными. Но даже если многие книги и газеты полны чепухи, печатный станок – и его цифровое дитя, интернет – в основном хорошие вещи. Точно так же, хотя ChatGPT может ошибаться, чаще всего он делает все правильно.
Во-вторых, когда появился печатный станок Гутенберга, всевозможные заинтересованные стороны переживали за свои рабочие места. Гильдии писцов по всей Европе громили прессы и запугивали печатников. И светские, и церковные власти беспокоились о том, как это может подорвать их власть. Сегодня OpenAI угрожает многим рабочим местам. Во всяком случае, писатели и кодеры уже немного нервничают. Но как и печатный станок привел к созданию множества новых рабочих мест, так же будет и с искусственным интеллектом.
Общество найдет выход
Есть еще одно заметное сходство между этими двумя случаями: технологии нельзя остановить или запретить. Несмотря на всех влиятельных и богатых противников, печатный станок преобразил мир. Сегодня практически невозможно представить, как можно остановить OpenAI. Даже если школы или университеты запретят доступ к сайту, у студентов есть VPN и мобильные телефоны. Даже если OpenAI закроют, он уже настолько популярен, что на его месте появятся другие альтернативы.
Когда появляется изобретение, которое угрожает изменить или перевернуть общество, каким мы его знаем, это вызывает естественное беспокойство. Это часть человеческой природы – отдавать предпочтение привычному и известному. Но если история технологий и прогресса нас хоть чему-то учит, так это тому, что мы являемся чрезвычайно адаптивным и инновационным разумным видом. Монахам-переписчикам книг нужно было научиться печатать, а писателям, вероятно, придется научиться использовать искусственный интеллект для помощи в создании своих произведений. Общество меняется, но не разрушается.
Будущее всегда приходит, и скоро оно станет новой нормой.
Читайте также: Технологические лидеры призывают к полугодовой паузе в разработке передового ИИ