Преступление Герострата было настолько велико, что он был не только приговорен к смерти, но и имя его должно было быть стерто из памяти.
Около 1000 г. до н.э. афинские колонисты переплыли Эгейское море и основали город, который впоследствии стал называться Эфесом (территория современной Турции). Среди культур и обычаев, привнесенных древними греками в этот регион, было поклонение Артемиде, богине охоты, диких животных, целомудрия и деторождения, в честь которой они построили большой храм.
Храм, строительство которого, по свидетельству историка Геродота, заняло более века, быстро стал известен как чудо древнего мира, встав в один ряд с такими рукотворными чудесами, как Галикарнасский мавзолей, Колосс Родосский и статуя Зевса в Олимпии. Один из первых греческих храмов, построенных полностью из камня, Артемизиум, как его еще называли, имел внушительные размеры – 131 м в длину и 79 м в ширину. Археологические данные свидетельствуют о том, что он был построен на возвышенном плато, что делало его устойчивым как к наводнениям, так и к землетрясениям. Римский философ Плиний Старший насчитал 127 колонн высотой 20 м, исполненных в ионическом ордере классической архитектуры и, как свидетельствует один экземпляр, переданный в Британский музей в XIX веке, украшенных сценами из греческой мифологии.
Завершали конструкцию несколько статуй самой Артемиды, самая большая из которых располагалась в центре под частично открытой крышей. Сегодня Артемизиум известен не столько своей искусной постройкой, сколько печально известным разрушением в 356 г. до н.э. которое произошло не из-за стихийного бедствия, как опасались его архитекторы, а в результате действий одного недовольного гражданина по имени Герострат.
Damnatio memoriae
О Герострате, который по чистой случайности сжег чудо света в ту же ночь, когда на свет появился великий Александр Македонский, известно немного. Историки предполагают, что он занимал низкое социальное положение, был либо сыном раба, либо сам был бывшим рабом. После ареста Геродот заявил, что жаждал клеоса – позора, дурной славы. Возможно, лучший анализ мотивов поджигателя дал русский поэт Семен Надсон. Он полагал, что Геростратом двигало мрачное осознание того, что он “червь раздавленный судьбой среди бесчисленных безликих полчищ”. И разрушение храма Артемиды было для него единственным способом оставить свой след в истории.
Власти Эфеса не сочли, что смертный приговор соответствует тяжести преступления. Чтобы по-настоящему наказать жаждущего славы преступника, было решено, что помимо смерти, Герострат будет приговорен к особой форме посмертного наказания – damnatio memoriae. То есть впредь нельзя упоминать его имя ни в устном, ни в письменном виде. Приговоренного к такому наказанию называли inlaudatus или inlaudabilis.
Damnatio memoriae была распространенной практикой в классической античности. Римский писатель и грамматик Аулус Геллий объяснял, что такие термины, как inlaudatus и inlaudabilis, использовались для обозначения “того кто не достоин ни упоминания, ни памяти и никогда не должен быть назван, как, например, в былые времена. Общий совет Азии постановил, чтобы никто никогда не упоминал имя человека, который сжег храм Дианы (римское название Артемиды) в Эфесе”. Кстати, основатель Римской империи Август вынес этот приговор своему побежденному сопернику Марку Антонию.
Как ни странно, damnatio memoriae часто имела обратный эффект, сохраняя память о человеке, а не стирая ее. Несмотря на временное забвение, Антоний остается такой же известной фигурой в мировой истории, как и Август. Герострат, в свою очередь, сейчас гораздо более известен, чем талантливые строители храма. Подвергнутый забвению историками своего родного города, он сохранился благодаря Феопомпу, историку с острова Хиос, не подпадающего под юрисдикцию Эфеса и стремившемуся к максимально точному описанию событий, который в своей биографии царя Филиппа II Филиппика упомянул поджигателя храма Артемиды по имени.
Информация, полученная от Феопомпа, впоследствии была включена в сочинения греческого географа Страбона, а также римских историков Плутарха, Валерия Максима и Геллия.
Синдром Герострата
Надо сказать, что память о Герострате сохранилась не только в истории, но и в искусстве, литературе и философии. Английский эрудит Томас Браун в своей книге “Гидриотафия” вышедшей в 1658 году, отметил поэтическую иронию преступления и его мотив, написав:
“Но беззаконие забвения слепо разбрасывает свой мак и расправляется с памятью людей без различия заслуг перед вечностью… Герострат жив, сжегший храм Дианы, но почти погиб, построивший его… Кто знает, известны ли лучшие из людей?”.
Эту же иронию использовали и автор “Дон Кихота” Мигель де Сервантес, и английский поэт Джеффри Чосер, и даже советский режиссер Андрей Тарковский в своем фильме “Сталкер”. Французский экзистенциалист Жан-Поль Сартр особенно подробно посвятил Герострату одноименный рассказ. Вдохновленный античной трагедией, “Герострат” рассказывает о парижанине Поле Гильбере, который, мучимый низкой самооценкой и импотенцией, решает взять в руки пистолет и начать убивать случайных прохожих.
Литературные критики отмечают, что рассказ Сартра, опубликованный в 1939 году, имеет поразительное сходство с преступлениями серийных убийц и религиозных террористов, которые сегодня попадают в заголовки газет. Обращаясь к своим внутренним Гильбертам и Геростратам, эти люди, по словам Мэтью Фрейзера, автора книги “Монументальная ярость: история иконоборчества и будущее нашего прошлого”, прибегают к насилию, чтобы “отчаянно заявить о своей идентичности”. Связывая сожжение храма Артемиды с разрушением вековой буддийской архитектуры и артефактов в Афганистане более 2000 лет спустя, этнолог Пьер Сентливр писал о том, что и то и другое – “нападение на благочестие и красоту, религиозное преступление и возмущение памятником искусства. Иными словами, жертвоприношение во всех его двусмысленных смыслах”.
На самом деле сходство между современными подражателями и Геростратом настолько сильно, что социологи и криминальные психологи теперь говорят о “синдроме Герострата”. По определению ученых Жана-Поля Азама и Марио Ферреро, он характерен для “людей совершающих одиозные нападения ради позора”.
С первого взгляда кажется, что Герострат смеется последним. Однако это не так. Хотя он и занял небольшое место в учебниках истории, мы помним не о том, кем он был, а о том, что он сделал. Несмотря на то, что разрушение им храма Артемиды изучено до дыр, мы практически ничего не знаем о его жизни до той роковой ночи. Поэтому даже его мотивы остаются предметом догадок.
Читайте также: Гиганты, которые правили древним миром: удивительная взаимосвязь между искусством, текстами и найденными скелетами. Часть 1