Содержание
Музыка существовала задолго до появления неолитического человека, который открыл ее, наслаждался ею и, наконец, описал ее в нотах и терминах. По сути, ветер, дующий в деревьях эоны лет назад, был музыкой. Ритмичное движение травы и завораживающий звук броуновского движения цитоплазмы и протоплазмы были музыкой миллиарды лет назад. Что касается рукотворной музыки, то археологи и антропологи расшифровывая сообщения шумеров на стенах их пещер, специальные символы, похожие на музыкальные ноты. Древние использовали их чтобы вести модификацию и модуляцию звуков. А, например, во французском языке есть акцент aigue, акцент grave и акцент circumflex – руководства по фонетическому произношению гласных, которые можно отнести к шумерам.
Древний человек воспринимал шум ветра, шелест листьев и волны высокой травы как желанные, успокаивающие звуки. Убедительные теории предполагают, что речь раннего человека, как и естественные звуки, была певучей. Разговор и общение детей происходит в ритмичном певучем слоговом режиме. Дети – наши лучшие оперные композиторы! Мы знаем, что Моисей, автор Пятикнижия (хотя некоторые ученые утверждают, что он им не был), разбирался в музыке и наслаждался ею, особенно пением пастухов на окраине горы Синай, где он регулярно проводил время.
Мы имеем буквально сотни упоминаний о музыке в 39 книгах Ветхого Завета и 27 книгах Нового Завета. История Орфея, сына Аполлона, получившего доступ в Аид благодаря своему прекрасному и завораживающему голосу, была передана как в фольклоре, так и в мюзиклах и операх множеством композиторов. Первой западной оперой, написанной Якопо Пери и исполненной 6 октября 1600 года во дворце Питти во Флоренции, Италия, была “Орфей и Эвридика”. Семь лет спустя, в 1607 году, Монтеверди написал первую настоящую классическую оперу с тем же названием. В своей версии он ввел формальную архитектуру оперы – арию и речитатив. И вот, мы наслаждаемся оперой уже более 400 лет.
Терапевтический эффект музыки
С древних времен музыка признавалась за свою терапевтическую ценность. Греческие врачи использовали флейты, лиры и цитры для лечения своих пациентов. Они использовали вибрацию для облегчения пищеварения, лечения психических расстройств и вызывания сна. Аристотель (323-373 гг. до н.э.) в своей знаменитой книге “De Anima” писал, что музыка флейты способна пробуждать сильные эмоции и очищать душу.
Древние египтяне описывают музыкальные заклинания для исцеления больных. Полагая, что звук гласных может генерировать вибрации, обладающие особыми целебными свойствами, они использовали метод, называемый “тонированием”, или манипулирование гласными звуками с помощью дыхания и голоса для создания уникального терапевтического результата. Этот метод был настолько важен для египтян что резонирующие структуры для усиления эффекта звука во время важных моментов, таких как религиозные церемонии, были специально встроены в сами пирамиды. По словам одного акустика по имени Джон Стюарт Рейд, камера фараона в Великой пирамиде Гизы, например, была спроектирована таким образом, чтобы реверберировать, увеличивая звуковую энергию от пения.
Мы знаем о протоплазматических движениях отдельных клеток, описанных ботаником Робертом Брауном (1773-1858) как броуновское движение, и хотя эти движения случайны, они ритмичны и создают музыку. В одной из своих романтических диссертаций Браун сказал, что “эти движения очень музыкальны”.
Ученые начали систематически изучать применение музыки в медицине и целительстве ближе к концу 19 века. Исследования о влиянии музыки на физиологические реакции, такие как минутный объем крови, частота дыхания, частота пульса и кровяное давление (КД), были первоначально представлены Диогелем (конец 1700-х годов) из больницы Сальпетриер в Париже. У Диогеля были покрытые сажей барабаны со стилусом для измерения КД и частоты пульса своих пациентов. Диогель приводил живых музыкантов (в то время еще не было технологии записи музыки) в свою лабораторию к постелям пациентов, чтобы проводить эксперименты и фиксировать результаты.
Его первая статья, ставшая основополагающей научной работой, была опубликована в 1880 году. Диогель показал, что музыка снижает КД, увеличивает минутный объем, уменьшает частоту пульса и, в целом, помогает работе парасимпатической системы. Позже, эта работа была повторена Корнингом из Америки в 1880 году, а затем Тархановым (1846-1908) из России. Тарханов, профессор медицины Московского университета, часто приглашал своего коллегу, доктора Александра Бородина (1833-1887), профессора медицины и химии, а также музыканта и композитора, играть для пациентов Тарханова, пока он записывал влияние музыки на их жизненные функции. Тарханов опубликовал свою работу в 1903 году и посвятил ее Бородину.
Почему мы любим музыку?
Музыка – это часть круговорота естественной жизни. Музыка основана на ритме и гармонии. Жизнь человека тоже основана на ритме. День и ночь, сезонные изменения, все физиологические и биологические функции ритмичны. Мы вдыхаем и выдыхаем, наше сердце бьется в систолу (сокращение) и диастолу (расширение или расслабление), сон, еда, менструальный цикл, ходьба, разговор и другие, если не все, жизненные функции ритмичны.
Мы восхищаемся ораторским красноречием, потому что его ритм и каденция, а также слова, тщательно подобранные для пробуждения, информирования или обращения к нашим внутренним желаниям и помыслам, гармоничны и упорядочены. Можно сделать вывод, что человек действительно состоит из ритма, как и природа, как и музыка. Человек, природа и музыка состоят из одних и тех же ингредиентов.
Бернстайн в своей серии лекций о музыке, прочитанных в 1973 году в Гарварде, выдвинул теорию “моногенеза”, означающую, что все языки происходят из одного источника. Доисторический младенец на руках у матери начал лепетать в ритме и тоне. Ребенок проголодался и произнес звук мммм, обращая внимание матери на свой голод. Это слово, или звук, действительно является происхождением слова мама, и оно схоже в 300 различных языках, вариации которых все начинаются с буквы “м“.
Это убедительный аргумент. Поскольку прослушивание тональной музыки действительно возрождает теплоту отношений между матерью и ребенком. Логично предположить, что музыка заставляет нас чувствовать себя хорошо, потому что она напоминает нам о тепле материнских рук.
Нейробиолог из Калифорнийского университета в Дэвисе Петр Яната в своей работе “Нейронная архитектура вызванных музыкой автобиографических воспоминаний” связал медиальную память с музыкой. Он обнаружил, что область мозга, где поддерживаются и извлекаются воспоминания о нашем прошлом, также служит центром, связывающим знакомую музыку, воспоминания и эмоции.
Музыка: послание и посланник
Избитое клише “музыка – универсальный язык человечества” начинает обретать смысл, если посмотреть на само слово “универсальный”. Универсальный – это большое и опасное слово. Одновременно с тем, что оно подразумевает сходство, оно подразумевает и разнообразие. Мишель де Монтень (1533-1592) заметил, что “самое универсальное качество человека – его универсальность – лежит в основе его разнообразия”.
Помимо психоанализа, изучение истории, театра, музыки и оперы являются мощными инструментами самоанализа и познания самого себя. На протяжении тысячелетий человек сочинял музыку и наслаждался ею, не зная научных причин, объясняющих, почему он это делает. Мы использовали музыку, чтобы повысить духовность, приблизиться к нашему создателю, объединить нас ради дела, вдохновить нас в борьбе, оплакать и разрешить печаль и горе. Дополнительные открытия, сделанные на основе данных за последние 60 лет, показывают нам достоверную перспективность музыки для исцеления.
Клинические эксперименты в Колумбийской больнице в 1950-х и начале 1960-х годов показали, что пациенты, склонные к религиозной ориентации и увлекающиеся классической музыкой, на треть быстрее реагировали и излечивали послеоперационное отслоение сетчатки, чем те, кто не был склонен к этому. Манфред Клайнс (родился в 1925 году), нейрофизиолог, опубликовал обширные данные, подтверждающие связь между музыкой, мозгом и разумом.
Его классический учебник “Музыка, разум и мозг”, опубликованный в 1982 году, является эталоном совершенства в этой области. Лимбическая система, состоящая из таламуса, гипоталамуса, миндалины, гиппокампа, молочных тел и форникса – всех подкорковых структур мозга, составляет “анатомию эмоций”. Они отвечают за вегетативные функции, такие как дыхание, аппетит, температура тела и настроение (например, гнев, печаль, любовь, ненависть, насилие, сострадание, грусть). Музыка вызывает возбуждение лимбической системы с соответствующими изменениями в нейротрансмиттерах, таких как катехоламин, индоламин, дофамин, эндорфин и самый последний, гормон роста нейронов.
Геномы и музыка
Самые захватывающие открытия о влиянии музыки на мозг произошли в конце 20 – начале 21 века. Японский генетик и музыкант Сусуму Оно (1929-2000), автор фундаментальной работы “Эволюция путем дупликации генов” (1970), первым выдвинул гипотезы о теле Барра и палеополиплоидии человека. Оно заметил, что музыка в своем повторении и развитии похожа на дезоксирибонуклеиновую кислоту (ДНК). Например, гены каждого организма состоят из нитей ДНК, которые состоят из четырех нуклеотидов, содержащих четыре аминокислоты – аденин, гуанин, цитозин и тимин. Порядок этих оснований, повторяющих число четыре, далеко не случаен.
Действительно, внутри гена определенные олигомеры, которые представляют собой короткие цепочки оснований, расположенных в определенной последовательности, часто встречаются предсказуемым образом. Сусуму Оно заявил, что это неудивительно, потому что такое повторение часто встречается в природе. Как пишет генетик в своей классической статье “Геномы и музыка”:
“Эволюция опирается на дупликацию генов; подобно музыке, она требует изменений в вариациях на темы. В общем и целом, новые последовательности кодирования, создаваемые современными организмами, повторяют всю ту же первую доисторическую последовательность кодирования, какая была еще эоны лет назад”.
Когда Оно назначил ноты каждому из четырех оснований – цистину – “до”, аденину – “ре” и “ми”, гуанину – “фа” и “соль”, тимину – “ля” и “ти”, а цитозину – “до”, гены заиграли музыку! И эта музыка была не просто бесконечно повторяющимися мелодиями, потому что в генах, пишет Оно, “монотонность, создаваемая бесконечным повторением этих декамеров, гексамеров и их производных, нарушается обновлением случайно повторяющихся базовых олигомеров, которые не связаны напрямую”. Например, музыка из генов, кодирующих молекулы клеточной адгезии, звучит как музыкальная партитура, которую написал бы Клод Дебюсси. А последовательность человеческой X-сцепленной фосфоглицерат-киназы (фермента для расщепления глюкозы), сыгранная на скрипке, звучит призрачно и меланхолично, как бы отражая всю историю нашей эволюции за сотни миллионов лет.
Заключительное слово
Музыка заставляет нас чувствовать себя так, словно мы вернулись в объятия матери – главного источника любви и безопасности. Когда все сказано и сделано, это сократовский эленхос самоанализа и самопринятия (как мы внутренне относимся к себе) и внешней любви.
Мама, музыка, тепло, свежий воздух и поддержка семьи дают нам безопасность и реализацию нашего максимального потенциала.
Читайте также: Археоакустика: древние мегалиты, музыка и разум