Новая книга утверждает, что наше невежество настолько велико, что счастливые открытия неизбежны.
Три принца Сарандиба – древнеперсидского названия Шри-Ланки – изгнаны своим отцом-королем. Они хорошие ребята, но он хочет, чтобы они познали широкий мир и его народы, и были испытаны ими прежде, чем взять на себя управление королевством. Они встречают погонщика верблюдов, который потерял своего верблюда, и говорят ему, что видели его – хотя на самом деле не видели – и доказывают это, описывая три примечательные характеристики животного: оно слепо на один глаз, у него отсутствует зуб, и оно хромает на одну ногу.
После некоторых перипетий верблюд находится, и принцы оказываются правы. Как они могли это знать? Они использовали свои острые наблюдательные способности, чтобы заметить необычные вещи, и свой ум, чтобы интерпретировать эти наблюдения и раскрыть истину, которая не была очевидна на первый взгляд.
Содержание
История термина “серендипность” (серендипити)
Это очень древняя сказка, иногда вместо верблюда фигурирует слон или лошадь. Но это версия, написанная Амиром Хусрау в Дели в 1301 году в его поэме “Восемь сказок рая”, и именно эту версию некий Кристофер Армянин неуклюже перевел в венецианский роман “Три принца Серендипа”, опубликованный в 1557 году. Эта публикация окольным путем ввела слово “серендипность” в европейские языки.
Ни в одной версии истории принцы случайно не натыкаются на что-то важное, чего они не искали, и не находят то, что искали окольным, непредвиденным способом, и не делают ценного открытия, основанного на ложном убеждении или недоразумении. Шанс, удача и случайности, счастливые или нет, не играют никакой роли в их истории. Скорее, трио использует свои проницательные наблюдения как пищу для абдуктивных рассуждений. Их главный талант – способность замечать удивительные, неожиданные вещи и использовать свои наблюдения для формулирования гипотез и предположений, которые затем позволяют им сделать вывод о существовании чего-то, чего они никогда раньше не видели.
Определение серендипности
Именно так Тельмо Пиевани, первый итальянский заведующий кафедрой философии биологических наук в Университете Падуи, в конечном итоге определяет серендипность в своей новой книге “Серендипность: неожиданное в науке”. Это вряд ли потрясающее или меняющее мир чтение, но оно милое и увлекательное, особенно когда его многочисленные истории открытий переходят в размышления о природе исследований и самой науки.
Он начинает с вышеупомянутого путешествия по мировой литературе, кульминацией которого становится совместное создание и недопонимание термина, как мы его знаем сегодня: в 1754 году, прочитав популярный английский перевод под названием “Путешествия и приключения трех принцев Серендипа”, интеллектуал Хорас Уолпол описал “Серендипность” (очень выразительное слово) как “открытия, благодаря случайности и проницательности, вещей, которые изначально не искали”.
Разоблачение мифов о серендипности
Пиевани многое знает об истории науки, и он демонстрирует это. Он быстро развенчивает все случаи предполагаемой серендипности, которые везде приводятся: микробиолог Флеминг изучал антибиотики и искал коммерчески жизнеспособный препарат в течение многих лет, прежде чем его заплесневелая чашка якобы привела его к пенициллину. Да, Рентген случайно открыл рентгеновские лучи, но только благодаря знаниям, которые он получил в своих исследованиях катодных лучей, он смог распознать, что наблюдает новую форму излучения. Множество людей на протяжении истории выплескивали какой-то объем воды из ванн, в которые они забирались, и наблюдали, как падают яблоки, но только Архимед – которому король поручил выяснить, сделана ли его корона полностью из золота – и Ньютон – разносторонний изобретатель исчисления – перешли от этих (вероятно, апокрифических) обыденных случаев к своим знаменитым открытиям плотности и гравитации соответственно.
Реальные случаи серендипности
После того, как Пиевани разобрался с этими избитыми старыми мифами, он предложил некоторые случаи потенциально реальной – или сильной, как он ее называет – серендипности. Джордж де Местраль изобрел липучку после того, как заметил репейники, прилипшие к его штанам во время прогулки в Альпах; он определенно ничего там не искал, но превратил свое наблюдение в полезную технологию. Химики DuPont разработали нейлон, тефлон и клейкие листочки Post-it, экспериментируя с полимерами для совершенно других целей. Колумб “открыл” Америку (в четвертый раз), поскольку думал, что Земля примерно на треть меньше, чем правильно рассчитал Эратосфен Киренский почти две тысячи лет назад, что было забыто “из-за потери памяти и евроцентричных предрассудков”.
Есть и еще. Химиотерапия. Вакцинация. Все это приводит к неправильно цитируемой фразе Пастера, которую Пиевани приводит как “случай благоприятствует только подготовленному уму”.
Подготовка к серендипности
Так как же лучше всего подготовить ум и генерировать серендипные находки? Это вопрос на миллион долларов. Вернее, на 1,4 миллиона фунтов стерлингов. Именно таков размер гранта, который Европейский исследовательский совет выдал Охиду Якубу, старшему преподавателю Научно-исследовательского отдела в Школе бизнеса Университета Сассекса, для исследования и количественной оценки роли серендипности в науке в 2018 году.
Якуб начал с медицинских исследований, где серендипные находки и более распространены, и более ценны, чем в других областях. Его команда измерила, как часто гранты Национальным институтом здравоохранения (NIH), выданные для исследования определенного заболевания, приводят к публикациям, влияющим на другое заболевание. Они смогли сделать это, потому что в 2008 году NIH начал классифицировать свои выданные гранты по 293 заболеваниям, состояниям или областям исследований.
Группа Якуба использовала машинное обучение для распределения публикаций грантополучателей по этим 293 различным категориям. Они обнаружили, что около 60 процентов публикаций имели “неожиданные” категории – те, которые не были учтены в их гранте. Около 30 процентов категорий в публикациях были неожиданными. Они также обнаружили, что исследования, финансируемые целевыми запросами на приложения, с большей вероятностью приводили к публикациям с неожиданными категориями, а с меньшей – гранты, ориентированные на заболевания и клинические исследования.
Значение серендипности
Пиевани отмечает, что помимо служения в качестве обоснований для распределения исследовательских средств, истории о счастливых случайных открытиях стали очень популярными, потому что они очеловечивают ученых и позволяют им скромно хвастаться: “Эй, на самом деле, кто угодно мог бы случайно наткнуться на [йод, ангиостатин, кислород, космическое фоновое излучение, оральные контрацептивы, мазок Папаниколау, радиоактивность, вискозу, синтетический индиго, сахарин и т.д.] – мне просто повезло оказаться в нужном месте в нужное время”. Они также играют на кальвинистски окрашенных западных представлениях о том, что усердие и прилежание всегда вознаграждаются. Хотя Пиевани отмечает, что небрежность и халатность определенно играют роль в серендипности, а в этом нет ничего кальвинистского.
В конце концов, Пиевани приходит к выводу, что серендипность на самом деле является доказательством бесконечности нашего невежества. Мы продолжаем сталкиваться с крутыми новыми вещами, потому что есть так много крутых новых вещей, которые еще должны произойти. Неизвестность практически бесконечна; конечно, когда мы копаемся в чем-то, мы имеем все шансы наткнуться на то, что мы не искали, потому что мы даже понятия не имели, что нужно искать.
Читайте также: Теория хаоса: маленькие причины, огромные последствия
