Если технологические возможности разумных существ во Вселенной безграничны, почему мы не видим признаков другой разумной жизни?
Менее чем за семь десятилетий человечество прошло путь от отсутствия активных летательных технологий до высадки на Луну. Потребовалось чуть более века, чтобы пройти путь от первого простейшего компьютера до карманного устройства, обеспечивающего широкий доступ практически ко всему объему человеческих знаний за считанные секунды.
Содержание
Где все?
Основываясь на этой технологической траектории, существует устойчивое предположение, что наши технологические возможности безграничны.
Эта идея, наряду с открытием того, что обитаемые миры распространены по всему космосу, повлияла на вопрос, который десятилетиями озадачивает ученых и других людей: “Почему молчит Вселенная?” Эта загадка, предложенная физиком Энрико Ферми в 1950 году, известна как парадокс Ферми. Если наша Солнечная система молода по сравнению с остальной Вселенной, и люди когда-нибудь смогут осуществлять межзвездные путешествия, разве мы не должны были бы уже увидеть признаки того, что другие разумные существа распространились по всему космосу? Проще говоря, где инопланетяне?
Предел развития
Возможно, мы не встретили инопланетные цивилизации потому, что существует “универсальный предел технологического развития” (УПТР) для каждого разумного вида во Вселенной, и этот предел находится значительно ниже способности цивилизации колонизировать целую галактику, предположил Антонио Гелис-Фильо, исследователь в области государственной политики из Фонда Жетулиу Варгаса в Школе делового администрирования (FGV EAESP) в Бразилии, в недавней статье, опубликованной в журнале Futures.
“Если гипотеза УПТР верна, никогда не было, нет и не будет чего-то вроде межзвездной цивилизации или чего-либо похожего на ‘межзвездный разговор'”, – заявил Гелис-Фильо.
Основываясь на истории подъема и падения человеческих цивилизаций, осуществимости создания и проведения научных проектов, расширяющих наши знания и технологии, и очевидном отсутствии технологического разума где-либо еще в космосе, Гелис-Фильо считает, что мы должны быть осторожны в предположении, что технологические возможности людей и других разумных существ безграничны.
“Непреодолимый разрыв”
Лауреат Нобелевской премии по физике Ричард Фейнман однажды сказал: “Что я не могу создать, того я не понимаю”. Самая простая интерпретация этого заключается в том, что наша технология – то, что мы можем создать – ограничена нашими знаниями.
Конечно, существуют естественные пределы человеческих технологий. Например, мы не можем двигаться по прямой линии быстрее скорости света. Могут также существовать естественные барьеры для человеческих знаний – факты о Вселенной, которые навсегда недоступны для нас из-за конфигурации нашей биологии. Конечно, мы создали технологии, которые расширяют наши чувства и познание: микроскопы позволяют нам заглянуть в мир малого, телескопы предоставляют окно в мир большого, а компьютеры обрабатывают числа и данные, которые наш индивидуальный разум не способен обработать.
Однако технологии и эксперименты, позволяющие нам расширять наши знания, становятся все дороже. Проекты, такие как Большой адронный коллайдер в ЦЕРН (4,75 миллиарда долларов на строительство и 286 миллионов долларов ежегодно), Международная космическая станция (3 миллиарда долларов в год) и международные усилия по достижению термоядерного синтеза в ИТЭР (по оценкам, от 18 до 20 миллиардов долларов на строительство), показывают, что человеческие усилия по исследованию наших научных горизонтов требуют все больше энергии и ресурсов.
“Если быть честными, то факт заключается в том, что последние крупные фундаментальные достижения в науке о Вселенной (макро- и микромиры, космология и квантовая механика) насчитывают почти сто лет”, – сказал Гелис-Фильо.
Конечно, черные дыры и другие явления сегодня понимаются гораздо лучше, чем столетие назад, но их теория нигде не так значима для человеческих технологий, как теория относительности и квантовая механика, утверждает Гелис-Фильо.
Просто “сравните научную эволюцию с 1830 года (нет теории эволюции, нет теории электромагнетизма) до 1930 года (теория относительности и квантовая механика уже существуют) и с 1930 до 2024 года (все еще нет объединяющей теории), чтобы понять, что темпы прогресса, мягко говоря, замедляются”, – сказал Гелис-Фильо. “Низко висящие плоды уже собраны. Оставшиеся, кажется, висят невообразимо высоко”.
Растущая цена исследования границ человеческого знания означает, что мы можем решить, что цена слишком высока. Европейская комиссия недавно отказалась от своего плана по выбору ряда флагманских исследовательских проектов стоимостью в миллиарды евро, которые включали планы по преобразованию солнечной и ветровой энергии в топливо и внедрению клеточной и генной терапии в клинические условия. А значит, разработка новых технологий, использующих новые прорывы в нашем понимании реальности, также остановится, вместе с нашими мечтами стать межзвездной цивилизацией.
Любая разумная цивилизация в космосе столкнется с таким же сценарием, сказал Гелис-Фильо. В определенный момент, независимо от того, насколько изобретательными они станут, им придется принять решение: строить ли ускоритель частиц размером с Млечный Путь для проверки новой объединяющей теории, например, или строить необходимую инфраструктуру для выживания своей цивилизации?
Гипотеза УПТР утверждает, что даже если цивилизация решит построить такую машину для проверки пределов своих знаний, они обнаружат, что уровни энергии, необходимые для проведения экспериментов, способствующих скачку в научных знаниях, увеличиваются нелинейно. Они достигнут точки, где их текущие технологии не позволят им преодолеть разрыв между одним уровнем и следующим.
“Поскольку законы физики одинаковы во всей Вселенной, каждая цивилизация в конечном итоге столкнется с этим ‘непреодолимым разрывом'”, – сказал Гелис-Фильо.
Цена увеличения общественной сложности
Гелис-Фильо также считает, что уроки подъема и падения человеческих цивилизаций можно применить к этому астробиологическому контексту. Сложные общества расширяются, добавляя слои общественной сложности для производства большего количества “энергии” для продолжения роста. Однако после определенного момента сложность перестает “окупаться”, и ее отдача будет уменьшаться, сказал он.
“Если мы подумаем об обществе охотников-собирателей, число социальных ролей (вождь, охотник, собиратель и так далее) минимально; в поздней Римской империи оно было намного выше, а в нашем индустриальном обществе оно невероятно высоко”, – объяснил Гелис-Фильо.
Конечно, с добавленной специализацией более сложные общества могут производить больше. Когда люди на Земле развили сельское хозяйство, например, приток пищи, обеспеченный новой технологией, привел к появлению новых общественных ролей, направленных на дальнейшее увеличение производства. Но по мере увеличения уровня сложности росла и потребность в дорогостоящей инфраструктуре для ее поддержки.
Гелис-Фильо заимствует свой аргумент у Джозефа Тейнтера, археолога, изучавшего многие сложные общества на протяжении истории. Тейнтер выдвигает гипотезу, что, хотя смертельный удар по обществу может различаться (например, война, засуха, эпидемии или астрономическое событие), корневая причина всегда одна и та же: уменьшение отдачи от сложности, которая сделала общество хрупким.
“Я применил эту концепцию к любому технологическому обществу где угодно во Вселенной”, – сказал Гелис-Фильо. “Продвинутые космические технологии требуют развития базовой инфраструктуры. Эта инфраструктура – лишь часть общественной сложности. … Возможно, многие внеземные общества рухнули из-за уменьшения отдачи от общественной сложности, даже до того, как столкнулись с ограничениями, налагаемыми энергетическими требованиями для проверки научных теорий”.
Космические послания в бутылке
Несмотря на все это, Гелис-Фильо не исключает возможности получения сообщения или сигнала от другой разумной цивилизации. Универсальный предел технологического развития запрещает технологическое развитие за пределы уровня, который препятствует организованному, самоподдерживающемуся распространению цивилизации за пределы ее звездной системы.
“Однако это не исключает существования ‘технологий потерпевших кораблекрушение’, таких как блуждающие мертвые космические зонды (просто подумайте о Вояджере-1 через сто тысяч лет, в тишине пересекающем нашу галактику), изолированные получаемые сообщения (сигнал ‘Wow!’ является кандидатом) или даже ‘инопланетные мертвые Вояджеры’, обнаруженные нами (хотя вероятность такого события крайне мала)”, – сказал он.
Такие попытки общения с другими разумными цивилизациями через огромные просторы космоса напоминают “великие космические послания в бутылке” – как если бы потерпевший крушение капитан затонувшего корабля на удаленном острове пытался подать сигнал внешнему миру с помощью примитивных инструментов, объяснил Гелис-Фильо.
Гипотеза Гелиса-Фильо – одно из возможных объяснений того, почему наши попытки найти межзвездную цивилизацию не увенчались успехом. Да, мы ищем признаки того, что мы не одиноки в космосе, всего несколько десятилетий. Возможно, мы не искали достаточно долго, в нужном месте или даже искали не то, что нужно. Однозначное обнаружение разумной инопланетной цивилизации, очевидно, опровергло бы гипотезу УПТР, как и внезапный скачок в знаниях, который мог бы способствовать расширению человеческой цивилизации до звезд. До тех пор гипотеза УПТР служит отрезвляющим напоминанием о том, что судьба нашего вида не предопределена.
Читайте также: Парадокс Ферми: как выглядит инопланетная цивилизация, заселяющая галактику
