Взгляд на нашу планету глазами посткоперниканцев способен изменить наше отношение к ней и друг к другу.
Когда Николай Коперник в 1543 г. опубликовал свою знаменитую книгу, он и предположить не мог, что она станет началом революции. Коперник пошел против того, что все считали за истину тысячелетиями, предложив сделать центром космоса Солнце, а не Землю. (Исключением был Аристарх Самосский в Древней Греции, но его идеи не получили большого распространения из-за авторитета аристотелевской философии в сознании людей). Революция Коперника не началась сразу. Первыми серьезными сторонниками гелиоцентризма стали Иоганн Кеплер и Галилей, примерно через 60 лет после выхода книги Коперника.
С тех пор коперниканство стало означать гораздо больше, чем правильное устройство Солнечной системы, и превратилось в символ нашей космической ничтожности – а именно, что чем больше мы узнаем о Вселенной, тем менее значимой становится наша планета, жизнь и мы, люди. Подобное мышление является доминирующим в астрономических науках и космологии, основанных на том, что в широком смысле можно назвать догмой больших чисел: в нашей галактике сотни миллиардов звезд, большинство из которых имеют планеты.
Таким образом, число планет и лун только в нашей галактике достигает триллионов. Следовательно, планеты, похожие на Землю, будут в изобилии. А значит, мы с вами не являемся чем-то особенным. Более того, поскольку законы физики и химии одинаковы во всей известной нам Вселенной (а это так и есть), мы должны сделать вывод, что мы вовсе не особенные. Следовательно, если жизнь возникла здесь, то она должна быть повсеместной во Вселенной.
Все в приведенном выше абзаце верно, за исключением двух моментов:
- Что мы понимаем под выражением “планеты, похожие на Землю”, и
- Последнего предложения: “Если жизнь возникла здесь, то она должна быть повсеместной во Вселенной”.
Рассмотрим каждое из них в отдельности.
Содержание
Что мы понимаем под выражением “планеты, похожие на Землю”?
Когда астрономы говорят о “землеподобной” планете, они имеют в виду планету с такими же (с небольшой разницей) массой и радиусом, как у Земли, которая также вращается вокруг своей родительской звезды в пределах так называемой обитаемой зоны. Под обитаемой зоной обычно понимается область вокруг звезды, где на поверхности планеты будет жидкая вода, если она там вообще есть.
Такое оперативное определение понятия “землеподобная” очень удобно для астрономов, чтобы быстро определить, может ли на планете существовать жизнь. Но оно ничего не говорит о том, есть ли действительно на планете жизнь. От воды до биологии – огромный и все еще очень загадочный шаг (вообще-то, много шагов). Так что в астрономии под землеподобным понимается скалистый мир с плотностью, сходной с земной, и, возможно, с жидкой водой. Конечно же, это не другая Земля.
Неоправданный логический скачок
Мы не можем использовать индуктивное мышление, чтобы сказать что-то определенное о биологии и возникновении жизни в другом мире. Ничто не связывает скалистый мир с водой с миром, подобным нашему, с процветающей биосферой. Поэтому делать обобщения от “существует много миров, подобных Земле” в астрономическом смысле до “существует много обитаемых миров”, используя большие числа для аргументации повсеместного распространения жизни во Вселенной, является неоправданным логическим шагом. Коперниканизм, как астрономическое утверждение о нецентральности Земли в Солнечной системе, ничего не говорит о жизни, здесь или где-либо еще в космосе. Биология требует совершенно иного набора правил, как подчеркивал в последнее время Стюарт Кауффман и другие.
В результате мы сталкиваемся с парадоксом. Если мы не знаем, что такое жизнь и как она возникла на Земле около 3,5 млрд. лет назад, то становится очень трудно (если вообще возможно) количественно оценить существование жизни в других местах. У нас нет метрики жизни. Ученые-физики любят экстраполировать на основе ограниченных данных, и иногда это неплохо получается особенно когда мы владеем статистикой и можем сравнивать вероятности событий. Но жизнь – это совсем другое, и надо принять тот факт, что мы не знаем, как количественно оценить ее космическую частоту.
За пределами коперниканства
Последствия данного факта очень глубоки, как я недавно доказывал в своей книге “Рассвет разумной Вселенной: Манифест будущего человечества”. Если мы должны выйти за рамки коперниканства, когда речь заходит об аргументации в пользу изобилия жизни во Вселенной, мы должны также признать свое космическое одиночество и переосмыслить свое отношение к нашей планете и жизни на ней.
Учитывая нынешнее состояние нашего мира, надвигающуюся критическую точку климатического кризиса, такое изменение мышления становится экзистенциальной защитой. Мы заботимся о том, что нам дорого, о том, что мы ценим. Взгляд на нашу планету посткоперниковскими глазами способен изменить наше отношение к ней – не как к другому миру, а как к настоящему чуду космической эволюции, редкому оазису, где материя может собрать себя и превратиться в живое, мыслящее существо, которое думает о своем будущем.
Марсело Глейзер. Профессор естественной философии, физики и астрономии в Дартмутском колледже.
Читайте также: Историю нашей Вселенной, возможно, придется пересмотреть