Почему мы плачем? Этот вопрос кажется простым, но ответ на него — одна из самых интригующих загадок человеческой эволюции. Плач — это не просто выражение грусти. Это сложный и исключительно человеческий сигнал, который мог развиться для укрепления социальных связей и передачи наших глубочайших внутренних состояний. В отрывке из своей книги «Когда все знают, что все знают…» (When Everyone Knows That Everyone Knows…) известный психолог Стивен Пинкер исследует, почему только Homo sapiens проливает слёзы.
Содержание
Плач как сигнал капитуляции
Первая противоположная ассоциация, которая приходит на ум при слове «смех» — это «плач». При ассоциациях слов два слова обычно принадлежат к одной и той же семантической категории, но отличаются ярко выраженным контрастом (ночь — день, девочка — мальчик, собака — кошка). Как и смех, слёзы — это непроизвольное и заметное для окружающих выражение эмоций, уникальное для нашего вида. И смех, и плач создают так называемое «общее знание»: плачущий человек чувствует, как слёзы наполняют его глаза и текут по щекам, и одновременно видит, что окружающие видят то же самое. Это создаёт общий контекст для всех участников ситуации.
Однако, если смех ассоциируется с радостью, то плач — с печалью, вызванной потерей, поражением или унижением. В такие моменты человек испытывает чувство беспомощности и жалости к себе. С точки зрения теории игр, плач служит сигналом капитуляции в конфликте, подобно белому флагу или брошенному на ринг полотенцу. Он сообщает, что человек признаёт поражение и больше не может сопротивляться. Это позволяет обеим сторонам избежать дальнейших издержек борьбы, исход которой уже предрешён.
Артур Кёстлер, чей анализ плача столь же проницателен, как и его анализ смеха, описывает типичный пример в драке мальчишек:
«Маленького мальчика избивает банда хулиганов. Какое-то время он пытается отбиваться, бить, царапать и пинать, но мучители обездвиживают его, и, наконец, он начинает плакать в „бессильной ярости“. Но это выражение обманчиво. Любой, кто видел детские драки, знает, что плач начнётся только после того, как жертва прекратит борьбу и сопротивление и примет поражение. <…> Это не выражение ярости (хотя они могут совпадать), а выражение беспомощности после того, как ярость иссякла и наступило чувство покинутости — жажда любви, сочувствия, утешения».
Точно так же в ссоре между партнёрами слёзы одного из них могут сигнализировать, что другой «зашёл слишком далеко».
Помимо капитуляции, плач — это сигнал потребности в помощи, призванный вызвать сочувствие и утешение. Эта функция берёт начало в плаче младенцев, нуждающихся в заботе, и эволюционно происходит от «сигнала разлуки» у детёнышей млекопитающих. Почему же для передачи этого состояния беспомощности эволюция задействовала именно слёзные железы? Точного ответа нет. Возможно, это был способ привлечь внимание одновременно и самого плачущего, и наблюдателя, так как люди пристально следят за глазами друг друга.
Загадка слёз радости и сострадания
Теория плача как сигнала капитуляции хорошо объясняет типичные сценарии, но не охватывает всего спектра ситуаций. Люди плачут от радости на свадьбах, при победе в чемпионате или получении короны «Мисс Чего-нибудь там». Мы можем плакать, столкнувшись с чем-то возвышенным, например, увидев вблизи кита или, как один из коллег Пинкера — прочитав блестящую диссертацию по когнитивной нейронауке.
Кроме того, люди плачут, когда видят проявление любви и сострадания. Это чувство лучше всего описывается словами «тронут» или «взволнован». Пинкер приводит один личный пример, вызвавший у него слёзы: тосты родителей на их 60-й годовщине свадьбы.
Как объяснить такие «слёзы радости»? Некоторые случаи, например, просмотр слезливых фильмов, можно отнести к «доброкачественному мазохизму» — люди получают удовольствие от безопасных, контролируемых доз вредных стимулов (острый перец, американские горки, триллеры), чтобы откалибровать свои эмоциональные реакции.
В других случаях, например, на свадьбах или при победах в соревнованиях, радость может быть смешана с ноткой грусти: невеста уходит из родительского дома, а победитель вспоминает о преодоленных трудностях. Кёстлер предполагал, что внезапная удача или встреча с возвышенным могут вызывать чувство беспомощности, схожее с беспомощностью при поражении, и тем самым провоцировать схожую реакцию — капитуляцию перед переполняющими эмоциями.
Плач как противоположность смеха
Стивен Пинкер предлагает другое объяснение, обращаясь к забытому труду Чарльза Дарвина об эволюции эмоциональных выражений. Дарвин выдвинул три принципа, и второй из них — принцип антитезы — здесь особенно важен. Согласно этому принципу, когда животное испытывает состояние, противоположное тому, что вызывает определённую позу, оно принимает физически противоположную позу. Например, враждебно настроенная собака напрягается, поднимает голову и хвост. А дружелюбная, наоборот, пригибается, расслабляется и виляет хвостом — полная противоположность позе атаки.
Кёстлер, вероятно, не зная о работе Дарвина, убедительно показал, что плач является антитезой смеха.
- Мимика: улыбка — это перевёрнутый нахмуренный рот.
- Дыхание: при плаче мы делаем короткие, прерывистые вдохи (всхлипывания) и долгий выдох (вздох). При смехе — наоборот: короткие выдохи («ха-ха-ха») и один долгий вдох.
- Движения: смеясь, мы откидываем голову назад, а плача — опускаем её. Смех заставляет мышцы сокращаться, мы можем хлопать себя по коленям; при плаче мышцы расслабляются, плечи опускаются.
Если внешние проявления диаметрально противоположны, то, возможно, и внутренние триггеры тоже?.
- Юмор наслаждается несовершенством: слабостью, недостатком, падением. Плач наслаждается добродетелью: состраданием, нежностью, любовью.
- Юмор реагирует на несчастье злорадством. Плач реагирует на удачу сочувствием и разделенной радостью.
- Юмор находит удовольствие в низменном и вульгарном. Плач — в возвышенном и великолепном: симфонии, захватывающем виде, дикой природе.
Таким образом, общий знаменатель для всех ситуаций, вызывающих слёзы, — это то, что они являются диаметральной противоположностью тому, что заставляет нас смеяться.
Возможно, нет никакой особой причины, почему мы плачем от радости или сострадания, кроме той, что мы смеёмся над нелепым, а человеческие эмоциональные реакции существуют в виде противоположных пар. Но Пинкер надеется на другое объяснение: возможно, мы эволюционно «запрограммированы» сигнализировать о своей чувствительности к нежности, величию и радости. Это могло бы рекомендовать нас как хороших партнёров для жизни в обществе. «Утешительно думать, — заключает он, — что мы физически созданы для того, чтобы делиться нашим восхищением лучшим, что может предложить жизнь».
Читайте также: Микробиом кишечника формирует вашу личность — ученые хотят «подправить» его, чтобы сделать вас счастливее
Комментировать можно ниже в разделе “Добавить комментарий”.