В течение долгого времени в западном обществе было принято считать растения пассивным инертным фоном для жизни животных или просто кормом. Растения, конечно, могли быть интересными сами по себе, но им, как считалось, не хватало многого из того, что делало животных и людей такими увлекательными существами. Агентность, интеллект, познание, намерение, сознание, принятие решений, самоидентификация, социальность и альтруизм – все эти качества приписывались исключительно животному миру.
Однако революционные открытия в области ботаники, сделанные с конца прошлого века, полностью перевернули этот взгляд. Мы только начинаем постигать удивительную сложность и тонкость взаимоотношений растений с окружающей средой, друг с другом и с другими живыми существами. Эти радикальные изменения в нашем понимании растительного мира мы обязаны одной конкретной области исследований – изучению поведения растений.
Идея “поведения растений” может показаться странной, учитывая, что слово “поведение” обычно ассоциируется с животными и людьми. Когда мы думаем о классических примерах поведения животных – танцующих пчелах, виляющих хвостами собаках или ухаживающих друг за другом приматах, нам может быть, трудно представить, что в жизни растений есть что-то подобное.
Однако еще в 1934 году биолог и философ биологии Э. С. Рассел утверждал, что биология должна начинаться с изучения целостного организма, рассматривая его как динамическое единство, проходящее через циклы поддержания, развития и размножения. По мнению Рассела, эти действия “направлены к цели”, и именно эта “направленная” активность отличает живые существа от неодушевленных предметов.
Поведение, согласно Расселу, было формой этой “общей направленной активности организма” связанной с отношениями организма с внешней средой. Это означало, что растения, как и животные, проявляют поведение. Но поскольку растения ведут прикрепленный образ жизни, их поведение проявляется в основном в росте и дифференциации (развитии эмбриональных клеток в конкретные части растения) а не в движении, как у животных.
К концу 20-го века наше понимание поведения растений значительно расширилось, выйдя далеко за рамки роста и дифференциации, и продолжает расширяться. Поведение растений, как выразился ботаник Энтони Тревавас, это “то что делают растения”. И оказывается, они делают очень много.
Возьмем, к примеру, реакцию на повреждения. Большинство растений реагируют на повреждение листьев выделением летучих органических соединений (ЛОС). Некоторые из этих ЛОС активируют гены, связанные с абиотическим стрессом, другие обладают антибактериальными и противогрибковыми свойствами. Некоторые ЛОС специально отпугивают атакующих травоядных неприятным вкусом или токсинами, а некоторые растения могут даже идентифицировать конкретного травоядного и производить разные ответные реакции соответственно. Некоторые ЛОС привлекают хищников, охотящихся на насекомых, атакующих растение. Атака травоядных также может вызвать у растений увеличение производства нектара, отвлекая насекомых от листьев.
Эти реакции легко понять как поведение, “направленное к цели” – цели самосохранения и процветания. Они, вероятно, дают растению адаптивное преимущество. Но выделение ЛОС может также вызывать у соседних растений такую же реакцию заранее, еще до того, как они сами подвергнутся атаке, даже если это растения другого вида.
Некоторые эксперименты, похоже, показывают, что растения могут вести себя по-разному и благоприятно по отношению к тем, кого они распознают как своих родственников (выращенных из семян того же растения). В одном эксперименте растения бальзамина выращивали в общих горшках, чтобы изучить, как они реагируют на конкуренцию за свет над землей и за пространство для корней под землей. Исследователи обнаружили, что растения, выращенные в горшках с родственными растениями, развивали более длинные стебли с большим количеством ветвей, тогда как растения, выращенные с неродственными, развивали больше листьев, блокируя доступ других растений к свету. Таким образом, растения, казалось, сотрудничали с родственниками, в то время как пытались конкурировать с неродственными растениями.
Для некоторых ученых эти исследования являются революционными, открывая новую парадигму в ботанике и формируя новый взгляд на растительную жизнь. Многие теперь считают, что результаты этих экспериментальных работ требуют от нас признать, что растения обладают свойствами и способностями, которые ранее считались исключительной прерогативой животных или даже людей. Некоторые полагают, что мы просто не можем понять то, что показывает нам наука. без обращения к этим терминам.
Эти удивительные открытия также привлекли внимание философов. Философия науки – хорошо устоявшаяся подобласть в рамках дисциплины а философия биологии – хорошо устоявшаяся подобласть философии науки. Но недавно мы стали свидетелями появления чего-то что кажется новым: области философии – “философии растений” – посвященной размышлениям о растениях не только как метакритический анализ исследований в области ботаники но и как источник вдохновения для нового философствования.
Новая философия растений возникла отчасти в ответ на эту работу в области ботаники и особенно на новую парадигму, потому что ряд концепций, которые отмечают новую парадигму как новую – агентность, намерение, сознание и так далее, уже являются предметом значительных и давних философских дебатов. Как только внимание сосредотачивается на растениях, возникают более широкие вопросы. Дело не только в том, что философия интересуется растениями. Мы обнаруживаем, что растительная жизнь или специфика растительного бытия бросает вызов некоторым из заветных предположений, которые доминировали в западной традиции на протяжении столетий, если не тысячелетий. Философия растений – это не только о растениях. Это также о том, как особенности растительной жизни заставляют нас по-новому думать о нашем собственном бытии.
Для некоторых сама идея “философии растений” может показаться абсурдной, чем-то вроде новомодного увлечения. И, конечно, вы не найдете статьи о ней в каком-либо недавнем философском словаре. Но на самом деле отношения между растениями и философией почти так же стары, как история западной философии.
Аристотель заложил основу теоретической ботаники, когда определил живые существа как те, которые имеют в себе способность к питанию, росту и разложению. Только некоторые природные тела обладают потенциалом для жизни, и “душа” является актуализацией этого потенциала. Живые существа, поскольку они живые, таким образом, имеют душу (психея которая в переводе на латынь стала “anima” откуда и различие между одушевленным и неодушевленным).
Аристотель различал три “части” души: “питательную” “чувствительную” и “разумную”. “питательная” способность – основной принцип жизни присуща всем живым существам, включая растения. Животные, кроме того, обладают “чувствительной” частью души, а человеческие существа уникально обладают “разумной” частью. Аристотель говорит, что функция питательной части души заключается в использовании питания и генерации (то что позже будет названо размножением) оба из которых являются видами “движения” или “изменения”.
Поскольку даже растения обладают этим видом души, в работах об Аристотеле она также стала известна как “вегетативная” или “растительная” душа (поэтому о поврежденном человеческом существе, предположительно не имеющем способности к ощущению или мышлению, говорили, что оно находится в устойчивом “вегетативном” состоянии).
Идея Аристотеля о вегетативной душе играла важную роль в ботанике вплоть до 17 века. Например, книга флорентийского философа Андреа Чезальпино “de Plantis” (1583) излагает первую по-настоящему научную классификацию растений. Он считал, что сущностная природа растений заключается в функциях питания и вегетации, учитывая, что это была “сущность” единственного вида души, которой они обладали. Система классификации растений (которая становилась все более необходимой по мере того, как глобальные путешествия раскрывали огромное количество различных видов растений), должна была основываться на сущностной природе.
Таким образом, новая философия растений не только открывает нам удивительный мир поведения и взаимодействий зеленых обитателей нашей планеты, но и заставляет нас переосмыслить наше место в природе и наши отношения с другими формами жизни. Она бросает вызов нашим устоявшимся представлениям о сознании, интеллекте и даже о том, что значит быть живым существом.
Изучение поведения растений и философское осмысление этих открытий может привести к глубоким изменениям в нашем понимании природы и нашего места в ней. Возможно, пришло время пересмотреть наши взгляды на растения не как на пассивный фон животной жизни, а как на активных, сложных и удивительных существ, которые играют ключевую роль в экосистемах и от которых мы можем многому научиться.
В конечном счете философия растений напоминает нам о глубокой взаимосвязанности всего живого на нашей планете и о необходимости более уважительного и внимательного отношения к миру природы. Возможно, пришло время не только увидеть растения по-новому, но и переосмыслить наше собственное место в сложной паутине жизни на Земле.
Читайте также: Растения действительно “кричат”. Просто мы их не слышим
