Легко высмеивать сбившихся с пути нобелевских лауреатов, но эксцентричность часто сопровождает гениальность. Мы должны проявить некоторое сочувствие.
Получение Нобелевской премии в области естественных наук, возможно, является самым престижным достижением в мире. Это настоящий “золотой билет”. В профессиональном плане нобелевский лауреат в области физики, химии или медицины может провести остаток своей карьеры где угодно, изучая все, что ему заблагорассудится. Лауреаты становятся выразителями интересов своих областей, возглавляют институты или правительственные учреждения. Они представляют собой вершину человеческих достижений.
Но слава имеет и обратную сторону. Лауреатов часто просят высказаться по вопросам, выходящим далеко за пределы их компетенции. Это может быть чревато, особенно если тема затрагивает широкий общественный интерес, например, политику, религию или инопланетян. Стивен Хокинг, хотя и не был Нобелевским лауреатом, регулярно оказывался в подобных ситуациях – и часто говорил невероятно глупые вещи.
Есть и профессиональные “подводные камни”. В то время как большинство успешных ученых решают трудноразрешимые проблемы, нобелевскому лауреату зачастую трудно сосредоточиться на чем-то, кроме самых грандиозных задач. Альберт Эйнштейн сделал столько потрясающих открытий, что мог бы получить еще четыре Нобелевские премии, но вместо этого он провел свои последние годы в бесплодной погоне за великими едиными теориями всего. Точно так же и Стивен Вайнберг, еще один гигант в этой области, десятилетиями мучился теорией струн, гоняясь за своей собственной “окончательной теорией”. Нобелевский лауреат Ричард Хэмминг описал это следующим образом: “Теперь он, как еще один лауреат, мог работать только над великими проблемами”.
Большая проблема заключается в том, что все это часто приводит к развитию у лауреата так называемой “нобелевской болезни” – шуточного термина, описывающего высокомерие и необоснованную самоуверенность, которые часто сопутствуют получению Нобелевской премии.
Содержание
Шокирующее поведение Шокли
Уильям Шокли был одним из изобретателей современного полупроводникового транзистора в Bell Labs. (Он позаботился о том, чтобы все об этом узнали: присвоил себе авторство работ своих коллег и пытался вытеснить их из патентной программы). За это и другие открытия Шокли вместе со своим коллегой Джоном Бардином получил долю Нобелевской премии 1956 года. Бардин, известный своим скромным и покладистым характером, устал от поведения Шокли и ушел из Bell, став профессором. На этом посту он обратился к проблеме сверхпроводимости. Его новая работа принесла ему вторую Нобелевскую премию по физике.
У Шокли же, напротив, развилась нобелевская болезнь. Он основал первую компанию по производству транзисторов в Силиконовой долине, а его репутация и интеллектуальные способности привлекли в нее молодых физиков. Однако получение премии раскрыло худшие черты Шокли. Его паранойя разрослась до такой степени, что он заставлял своих сотрудников проходить проверку на детекторе лжи. В порывах самолюбования он заставлял сотрудников работать над своими гениальными, но непрактичными идеями и публично унижал их, когда те терпели неудачу. В конце концов его высокомерие заставило “предательскую восьмерку”, как он называл своих талантливых протеже, уйти. В дальнейшем эти люди прославились своими блестящими работами: основали компанию Intel, изобрели технологию современных микросхем, создали интегральные микросхемы.
После этого краха Шокли вернулся к научной деятельности, но постепенно оставил физику и погрузился в вопросы расы и интеллекта, что в конечном итоге привело к тому, что он стал публичным представителем евгеники. Он обрушился на свою первую жену за ее якобы “неполноценную” генетику, которая сделала его детей не очень умными, сдал сперму в специальный банк спермы нобелевских лауреатов и добился запрета на посещение университетских городков. К моменту своей смерти Шокли стал настоящим психом, записывающим свои разговоры с репортерами, которые, в свою очередь, троллили его, чтобы посмеяться.
От науки к псевдонауке
Другой физик, Брайан Джозефсон, получил премию за одиночную работу, выполненную в возрасте 22 лет и ставшую основой его докторской диссертации. Если впереди еще 40 с лишним лет деятельности, то как повторить этот успех? Никто не должен был усомниться в гениальности Джозефсона и его стремлении к новым идеям. В конечном итоге, он увлекся трансцендентальной медитацией, которая, по всей видимости, привела его к полувековому изучению телепатии, парапсихологии, психокинеза и других нью-эйджевских фишек.
Джозефсона не остановила сокрушительная критика со стороны коллег. Он продолжает искать настоящих экстрасенсов и паранормальные явления. Кроме того, он увлекается холодным термоядерным синтезом.
Подобная карьерная немилость постигла и некоторых других лауреатов: Джеймс Уотсон, один из открывателей структуры ДНК, позже прослыл расистом. Лайнус Полинг в последние годы своей жизни занимался пропагандой различных видов альтернативной медицины. Он так хорошо пропагандировал ошибочную идею о витамине С как о средстве от старости, рака и простуды, что многие люди и по сей день принимают витамин С, когда начинают болеть. Люк Монтанье, один из первооткрывателей ВИЧ, в дальнейшем стал публичным сторонником различных крайне сомнительных медицинских теорий.
Сочувствие к больным Нобелевской болезнью
Легко высмеивать лауреатов, заболевших Нобелевской болезнью. Кому будет жаль упрямого или высокомерного человека, который несет чушь? Однако следует помнить, что эксцентричность часто сопровождает гениальность. А когда к этому добавляется еще и бремя славы, это может вывести некоторых чудаковатых гениев за грань. Нам следует проявлять симпатию: ведь для кого-то нобелевская болезнь – это побочный эффект истинного величия.
Читайте также: Я духовный, но не религиозный – что это значит для физика