Кодекс Серафини. На протяжении веков существовали определенные тексты, рукописи и литературные произведения, которые заставляли нас ломать голову. Время от времени появляется таинственная книга, которая бросает вызов разуму, ставит вопросы, на которые невозможно ответить, и дразнит нас таинственным содержимым своих страниц.
Тайны таких произведений могут принимать самые разные формы, представляя собой неразрешимые загадки, загадочные стили написания, ускользающие подсказки, загадочные образы и содержание, которое, кажется, бросает вызов всякому разуму и логике, оставляя нас гадать, что же хотел сказать автор. Некоторые рукописи включают в себя все эти качества, а одна из самых странных книг, кажется, возникла из ниоткуда в голове художника, оставив по сей день множество загадок и вопросов без ответа.
Итальянский художник, архитектор и промышленный дизайнер Луиджи Серафини всегда был одержим рисованием. С самого раннего возраста он проводил большую часть времени в своей комнате, предпочитая проводить дни за рисованием, а не за играми с другими детьми. В зрелые годы он стал иллюстратором многих литературных произведений, а также успешным архитектором и скульптором, но только в 1970-х годах он обратится к крайне странным работам, которые принесли ему наибольшую известность.
В то время Серафини зарабатывал на жизнь архитектурными чертежами в студии на улице Сант-Андреа делле Фратте в Риме, Италия, и однажды он начал рисовать причудливые картины различных сюрреалистических инопланетных существ и машин из какой-то реальности, которую он сам не понимал, сцены и вещи, значения которых он сам не знал, и которые, по его словам, впоследствии были посланы ему откуда-то извне.
Не успел он это осознать, как стал рисовать страницу за страницей этих иллюстраций, и это превратилось в своего рода непрекращающийся проект, хотя он и не знал, какова его конечная цель. Для Серафини непрерывная картина, появляющаяся из его рук, выглядела как своего рода энциклопедия какого-то сюрреалистического инопланетного мира или измерения, но он не понимал, зачем он это делает и что все это значит. Он сказал:
“Я рисую с самого детства. Мои родители беспокоились, потому что я все время рисовал. Рисование для меня как болезнь. Я предпочитал делать рисунки, а не играть с друзьями. Поэтому рисование для меня было лучше, чем общение. Когда я рисую, я попадаю в другое измерение. Так что я не знаю почему, но в определенный момент моей жизни я начал делать страницы Кодекса. И я всегда рассказываю эту историю: один старый друг пригласил меня в кино. Я ответил ему: “Я не могу, потому что я делаю энциклопедию”. Но я не знал, зачем и что я рисую”.
Серафини стал весьма одержим работой над этим необъяснимым проектом, образы заполняли его разум в любое время суток, до такой степени, что он пренебрегал своей настоящей архитектурной работой, чтобы проиллюстрировать этот своего рода путеводитель по фантастическому потустороннему месту, полному причудливой флоры, фауны, машин, транспортных средств и других менее узнаваемых вещей, а также культуры и обычаев его коренных народов.
Еще более странным было то, что многое из этого сопровождалось странным, непонятным языком, который сам Серафини не знал и не мог назвать. Он провел два с половиной года, работая над этой книгой и “рисуя, как отшельник”, и даже тогда он не закончил работу, из-под его руки выходили все новые и новые страницы, и всегда на заднем плане играла “Волшебная флейта” Моцарта, произведение, которое он называет “саундтреком Кодекса”.
В то время Серафини не думал, что это действительно кодекс. Он не знал, что это такое и как его назвать. Миланский издатель Франко Мария Риччи заинтересовался работой Серафини и стал называть ее кодексом, после чего попытался опубликовать ее, но Серафини не хотел, чтобы на книге стояло его имя. Для него он был как бы анонимным автором из истории, создавшим эту загадочную работу, подобно загадочному неразборчивому тексту XV века под названием “Манускрипт Войнича”, на который, по его мнению, она была похожа.
Серафини хотел, чтобы авторство оставалось таким же туманным и загадочным, как и сама книга, объясняя: “Мне действительно нужно было быть анонимным, я не знаю почему”. В итоге издатель использовал имя художника, чтобы придумать латинское название “Codex Seraphinianus”, а Серафини продолжал выпускать страницы рукописи еще два года, написав более 300 страниц, прежде чем его издатель стал проявлять беспокойство и сказал ему остановиться, опасаясь расходов на публикацию такого количества полноцветных страниц в книге, которую никто не сможет прочитать и, вероятно, не захочет покупать.
Кодекс Серафини был наконец опубликован в Италии в 1981 году в двух томах, а затем в виде одного тома в США, Германии и Нидерландах, и когда он был выпущен, люди не совсем понимали, что с ним делать. Книга до предела заполнена яркими иллюстрациями, нарисованными от руки цветными карандашами, изображающими всевозможные причудливые и фантастические виды флоры, фауны, анатомии, зданий, моды и пищи, а также диаграммами, абстрактными геометрическими узорами, подробными иллюстрациями чудесных машин и их компонентов и сюрреалистическими иллюстрациями, которые, кажется, не поддаются никакой очевидной логике или причине.
Среди более похожих на сны и часто вызывающих смущение и тревогу изображений – кровоточащие фрукты, растение, которое вырастает в форме стула, совокупляющаяся пара, превращающаяся в аллигатора, бананы, наполненные лекарствами, препарированные инопланетные животные, деревья, которые выкорчевывают себя и мигрируют, автомобили, покрытые мухами, человек, едущий в собственном гробу, потусторонние машины, обнажающие свои непонятные внутренности, и странные инопланетные существа, изображенные в фантастических нарядах и часто на различных стадиях препарирования или расчленения.
Изображения вызывают множество сильных реакций, от благоговения до отвращения, и варьируются от слегка странных до откровенно гротескных или тревожных, одновременно уморительных, ужасных, странных, загадочных, а иногда просто совершенно непонятных, почти оглушительный вихрь противоречивых образов, все они ярко раскрашены и тщательно детализированы, составляя то, что было названо “красиво бессмысленным”, и что журнал Slate описал как “дезориентирующее и провокационное видение непостижимой инородности”.
Все эти разнообразные диковинные образы разделены на одиннадцать глав в двух разделах: один раздел посвящен флоре, фауне, биологии, химии и физике этого фантастического, загадочного мира, а другой – различным аспектам жизни его обитателей, включая их одежду, историю, религию, кухню, архитектуру, машины и транспортные средства, и даже их игры и спорт. Весь текст сопровождается рассказами, заголовками и статьями, и все это написано на каком-то загадочном, непонятном инопланетном языке, который аккуратно и тщательно выписан по всей странице, и который намекает на смысл, остающийся неуловимым для тех, кто пытается его прочесть. Серафини остается довольно уклончивым в вопросе о том, что все это значит, и сказал об этой загадочной системе письма следующее:
“Эта книга дает вам ощущение неграмотности, что по-своему стимулирует воображение, подобно детям, которые с удовольствием придумывают историю, держа книгу вверх ногами. Они еще не умеют читать, но знают, что предмет должен иметь смысл, и поэтому представляют, каким может быть его значение. Я хочу, чтобы мой алфавит передал читателю то ощущение, которое испытывают дети перед книгами, которые они еще не могут понять.
Я использовал его, чтобы аналитически описать воображаемый мир и придать ему связную структуру. Образы возникают в результате столкновения между этим фантастическим языком и реальным миром. Мечта каждого художника – создавать свои собственные образы. Когда я пишу Кодексом, использую кодексовое письмо, я чувствую себя абсолютно гармонично. Когда я пишу на итальянском или других языках, используя известный язык, мой почерк ужасен. Это ужасно, с точки зрения графики, да? Мое настоящее письмо – это письмо Кодекса”.
Еще большее разочарование вызывает то, что Серафини издевательски включил в эти страницы своего рода Розеттский камень, чтобы помочь тем, кто попытается их перевести, но проблема в том, что язык, используемый для расшифровки языка Кодекса, сам по себе является другим непонятным инопланетным языком. Единственный фрагмент текста во всей рукописи, который хоть как-то можно понять, – это подпись к фотографии, написанная на французском языке, которая гласит:
“Оргиастическая девушка, из божественного ниоткуда, в первый день на набережной в Бальбеке”, что является цитатой из книги Марселя Пруста “В поисках утраченного времени” (À la recherche du temps perdu: Albertine disparue (В поисках утраченного времени: Альбертина ушла). В более поздние годы Серафини предположил, что текст на самом деле не имеет никакого смысла, но, учитывая, что болгарский лингвист Иван Держанский сумел расшифровать систему нумерации страниц книги, можно предположить, что в шрифте действительно скрыт смысл. Более того, Держанский убежден, что это настоящая, до сих пор не расшифрованная система письма, о которой он сказал:
“Это письмо состоит из десятков различных форм, слишком много для алфавитной системы письма, и в нем слишком много длинных слов, чтобы быть слоговым. Некоторые формы встречаются несколько раз, а некоторые только один или два раза”.
Однако, несмотря на многочисленные попытки расшифровать текст, никто так и не смог этого сделать, а Серафини всегда был достаточно туманен и скрытен в отношении того, имеет ли текст реальное значение или нет, периодически говоря, что он не имеет никакого смысла, или что он был передан через него неким “коллективным сознанием”. До сих пор из огромного количества текста не удалось извлечь никакого реального смысла, но люди все равно продолжают пытаться.
Несмотря на то, что за прошедшие годы Кодекс Серафини претерпел несколько изменений и дополнений, долгое время он был довольно редкой и малоизвестной книгой, попав в США только в 2013 году, и долгое время был в основном диковинкой, ценимой коллекционерами редких книг, что только усиливало его таинственность, но все изменилось, когда он был заново открыт в Интернете и обрел совершенно новое поколение поклонников.
Как только Кодекс начал распространяться по Интернету, появились многочисленные любители разгадывать его тайны, а также странные заявления, как, например, заявление женщины, которая утверждала, что проецировалась в мир Кодекса еще до того, как услышала о нем. Серафини, как обычно, был очень уклончив и загадочен в отношении всего этого, и сказал об этом возобновлении интереса в интервью Wired:
“Один парень даже поставил копирайт на систему, которая переводит произвольные знаки Кодекса в осмысленный текст, написанный латинским алфавитом. Для меня это не имеет большого значения, это навязчивая идея, связанная с постоянным увлечением тайнами. Я всегда говорил, что за письмом не стоит никакого смысла, это просто игра. Я не прячусь и не ставлю барьеры. Я не подтверждаю и не отрицаю, как в “Потаенном письме” Эдгара Аллана По. И я вовсе не польщен, это просто странно. Книга поглотила своего автора, а я оказался лишь промежуточным звеном”.
И по сей день книга не утратила своей таинственности и загадочности, ее продолжают изучать, обсуждать и анализировать. Не способствует поиску ответов и то, что сам автор неясно объясняет, что все это значит, если вообще что-то значит. Нам остается только гадать, что же происходит с этим любопытным, на первый взгляд бессмысленным произведением литературы.
Является ли это просто художественным проектом, рожденным в голове человека, который либо гений, либо сумасшедший? Было ли это произведение каким-то образом взято из какого-то источника за пределами нашей реальности и понимания, выхвачено из эфира, чтобы спуститься вниз по руке этого эксцентричного художника? Возможно, это взгляд в какое-то другое пространство или просто красивая книжка с картинками и загадочной системой письма, призванная запутать зрителей? Есть ли во всем этом хоть какой-то смысл? Какими бы ни были ответы на эти вопросы, Серафини, похоже, единственный, кто знает наверняка, и эта “прекрасно бессмысленная” работа, видимо, еще долго будет будоражить воображение.
Читайте также: Почему философ опроверг понятие “время”