Согласно одной из теорий, интернет состоит из демонов. Как и большинство теорий об интернете, эта тоже в основном циркулирует в сети. В одной из соцсетей появился скриншот сообщения, в котором было два изображения. Слева – странные, зацикленные линии микропроцессора. Справа – странные, петляющие линии сигилов демонов царя Соломона. Подпись гласила:
Боже, как я люблю заманивать демонов в микроскопические кремниевые мегаструктуры, чтобы они выполняли мои приказы. Надеюсь, ничего не пойдет не так.
Есть версия, что демоны сами изобрели интернет. Это их последнее наступление в пятитысячелетней битве против человечества. Как объясняет еще один комикс-мем:
Демонов связывает царский договор. Они не могут проявлять себя перед нами или говорить с нами. Поэтому у них была задача:
- Создать способы видеть, не видя;
- Создать способы говорить, не говоря.
Подобная теория – возможно, шутка. И естественно это не серьезный анализ. Но, тем не менее, в этом что-то есть. Ведь в некоторых случаях интернет действительно работает как демон-соблазнитель. Мы склонны думать, что интернет – это коммуникационная сеть, которую мы используем в том числе и для того, чтобы общаться друг с другом. Но в некотором смысле мы не делаем ничего подобного. Наоборот, мы становимся теми, через кого говорят. Подростки на TikTok вещают совершенно одинаковым тоном, с одинаковым певучим самодовольством. Миллениалы в Twitter используют один и тот же словарный запас сокращений. Зачастую, даже когда пересекаешься с такими в реальном мире, то слышишь от них те же самые жаргонизмы.
Содержание
Все, что вы говорите в Интернете, подвергается мгновенной системе вознаграждений. На каждой платформе есть метрики; вы можете точно определить, насколько хорошо восприняты ваши мысли, по количеству лайков и ретвитов. Почти всем трудно играть по этим правилам: в итоге они стараются говорить то, что понравится машине и её алгоритмам, чтобы подняться в рейтинге.
При всей панике по поводу цензуры в Интернете, эта штука гораздо более разрушительна. У вас нет свободы слова – не потому, что кто-то может запретить ваш аккаунт, а потому, что существует огромная структура стимулов, которая постоянно направляет вашу речь в определенное русло. И в отличие от открытой цензуры (чтобы ни говорили, она намного честнее), это не политика, которая может измениться, а чистая функция связи самого Интернета. Возможно, именно поэтому в сети так много невыносимо скучной писанины, выпрашивающей у вас клики и лайки. Созданной строго по алгоритмам машины, а не на основе вашего вдохновения. Такая система стимулов может привести к весьма плачевным результатам.
Итак, способы говорить без слов. Если интернет делает людей ощутимо хуже – а он делает, – то возможно потому, что он существует в странном новом промежуточном пространстве между письмом и речью. Как и речь, сообщения в социальных сетях, кажется, принадлежат настоящему времени: на короткое время, в одно мгновение, измеряемое до секунды. Но, как и в письменном общении, здесь есть постоянный архив, в котором можно покопаться позже.
Как и речь, социальные медиа диалогичны и отзывчивы; вы можете общаться мгновенно, как будто другой человек находится прямо перед вами. Но, как и в случае с письмом, в социальных сетях другого человека физически нет. Только вместо книги, листочка с письмом – следа, вещи, которую сделал другой человек – вы смотрите на экран, этот холодный пучок пикселей и проводов. Пустой и бессодержательный объект, который вдруг начинает говорить с вами как живой человек.
Интернет – это не система связи. Вместо того, чтобы передавать сообщения между людьми, он моделирует опыт пребывания среди людей, так, как это не сделают книги, или даже телефон. Но есть вещи, которые симуляция не в состоянии передать. Согласно философии Эммануэля Левинаса, ваша этическая ответственность перед другими людьми зависит от возможности видеть их лица, от опыта прямого взгляда в лицо другого живого субъекта. “Лицо – это то, что запрещает нам убивать”. Или еще цитата: “Человеческое лицо – это проводник слова Божьего”. Но соцсети – это мир без лиц. Только статичные изображения – селфи, аватары. Мертвые вещи.
Вы говорите не с человеком: машина общается через вас сама с собой
Поскольку все большая часть вашей социальной жизни проходит в Интернете, вы приучаете себя к мысли, что другие люди – это не совсем люди, и у вас нет никаких обязанностей по отношению к ним. И эти эффекты не исчезают, как только вы отворачиваетесь от экрана. К сожалению, сегодня интернет – это уже не отдельная сфера, закрытая от обычной реальности. Он структурирует все, что связано с тем, как мы живем.
Все знают множество историй о маленьких детях, которые пытаются провести пальцем по обычным фотографиям или окнам, чтобы сменить картинку. Они ожидают, что все будет работать как смартфон, который реагирует на прикосновения. Люди всё чаще начинают верить, что мир должен работать как интернет. Если вам не нравится человек, вы должны иметь возможность заблокировать его: просто нажмите кнопку, и он исчезнет навсегда.
В 2011 году мета-анализ показал, что способность к эмпатии (определяемая как Эмпатическое беспокойство, “чувство сочувствия, ориентированное на другого”, и Перспективное восприятие, способность “представлять точку зрения других людей”) среди молодых людей значительно снизилась с начала. Авторы напрямую связывают это с распространением социальных сетей. За прошедшее десятилетие эта способность, вероятно, снизилась еще больше.
Даже несмотря на то, что все в интернете постоянно говорят об эмпатии. Мы становимся все менее способными к реальному межсубъектному общению, все более несчастными, все более одинокими. Каждый год опросы показывают, что у людей все меньше и меньше реальных друзей. Среди миллениалов 22% говорят, что у них вообще нет друзей. Впервые в истории мы можем просто полностью обойтись друг без друга.
Машина обеспечивает вам приближенное к реальному биологическое существование: курьеры доставляют вам еду; чат боты с искусственным интеллектом проводят когнитивно-поведенческую терапию, социальные сети создают симуляции людей, которых можно любить, и людей, которых можно ненавидеть. А внутри микросхем кишат демоны.
Но что, если интернет демоны – это не только метафора или риторический прием?
Вернемся к сигилам – узорам из странных петлистых гоэтических линий, которые обозначают присутствие демонов. Большинство этих рисунков, появляющихся в сети взято из гримуаров шестнадцатого и семнадцатого веков, и среди них, вероятно, самым значительным является Lemegeton Clavicula Salomonis, или “Малый ключ Соломона”. В отличие от большинства старых книг по демонологии, “Малый ключ” до сих пор издается. Но в основном это плагиат: целые разделы были просто вырваны из других книг того времени. В частности, в нем воспроизведена большая часть “Стеганографии”, книги по магии, написанной Иоганном Тритемием, бенедиктинским аббатом и эрудитом, около 1499 года.
Можно сказать, что “Стеганография” – это первый проект интернета. Большую часть книги занимают заклинания, с помощью которых можно вызвать воздушных духов, которых “бесконечное множество” и которые кишат в каждом уголке мира. В данном случае цель этих духов – доставлять сообщения. Или, что более правильно, доставлять нечто большее, чем сообщение. Допустим, вы хотите передать кому-то секретную информацию: вы составляете безобидное письмо, но перед тем, как его написать, обращаетесь лицом к Востоку и читаете заклинание, например, такое, чтобы вызвать духа Памерсиэля: “Lamarton anoyr bulon madriel traſchon ebraſothea panthenon nabrulges Camery itrasbier rubanthy nadres Calmoſi ormenulan, ytules demy rabion hamorphyn.”
И дух сразу же станет видимым. Затем, как только другой человек получит письмо, произносит аналогичное заклинание, и “сказав эти слова, он вскоре полностью поймет твои мысли”. Этакая разновидность магического письма, которое действует подобно речи, мгновенно и сразу. Не предмет, созданный другим человеком, а прямая имитация его мыслей – и передаваемая по невидимой, неосязаемой сети, охватывающей каждый сантиметр мира. Согласитесь, очень похоже на принцип работы современного Интернета. Сообщение – кодировка – отправка – раскодировка – чтение.
Тритемий был набожным человеком; в длинном вступлении в начале книги он настаивает на том, что эти духи не демоны, и что “все делается в согласии с Богом по доброй совести и без ущерба для христианской веры”. Он неоднократно предупреждает, что духи могут причинить вам вред, если им дать такую возможность. И хотя его Интернет можно использовать в благочестивых целях, он также может быть использован во зло.
“Ибо хотя это знание хорошо само по себе и весьма полезно для государства, тем не менее, если бы оно достигло внимания извращенных людей (не дай Бог), со временем весь порядок государства нарушился бы, и не в малой степени.” Сегодня тоже широкий круг здравомыслящих людей обеспокоен – и не без оснований – тем, что Интернет несовместим с гражданской демократией. Тритемий увидел это первым.
Но “Стеганография” хранила секрет. Ее истинная цель была раскрыта только через столетие после публикации: эта книга магии на самом деле является книгой криптографии. Не магических заклинаний и летающих демонов, а математики. Возьмем вышеприведенное заклинание: если читать только чередующиеся буквы в каждом втором слове, то получится nym di ersten bugstaben de omny uerbo, мешанина из латыни и немецкого, означающая “возьми первую букву каждого слова”. Это довольно простой подход. Тритемий предупреждает, что Памерсиэль “дерзок и ненадежен”, а духи под его командованием “быстро бегают и, наполняя воздух своими криками, часто раскрывают секреты отправителя всем вокруг”.
Но есть и более сложные формы. Кстати, третий том книги был расшифрован только в 1998 году исследователем из AT&T Labs.
Существует прямая линия от этого монаха пятнадцатого века к нашему цифровому настоящему. Если наглядно, то дух Памерсиэль и другие духи – это алгоритмы, ранние примеры математических операций, которые всё больше управляют нашей повседневной жизнью. Тритемий предсказал интернет в полете мистической фантазии за столетия до его появления. Демоны маскируются под технологии, технологии маскируются под демонов; в итоге и те, и другие оказываются одним и тем же.
Как давно мы живем с Интернетом? Есть скучный ответ, в котором дается дата начала где-то во второй половине двадцатого века и говорится о “сетях с коммутацией пакетов”. Но более интересен ответ, в котором рассматривается смысл интернета, а не его технологический субстрат: мысль о мире, живущем на расстоянии, о сне и кошмаре, который был с нами очень долгое время. Интернет существует пять тысяч лет, или пять миллиардов, или его еще не изобрели.
В книге “Интернет – это не то, что вы думаете” Джастин Э.Х. Смит предлагает интересный ответ. Интернет очень стар; современная всемирная паутина – это “лишь самая последняя перестановка в комплексе моделей поведения, которые так же глубоко укоренились в нашей сущности как вида, как и все остальное, что мы делаем: наши рассказы, наша мода, наши дружеские отношения; наша эволюция как существ, населяющих вселенную, насыщенную символами”.
Смит – философ науки в Парижском университете, автор и один из самых интересных публичных интеллектуалов нашего времени. Он один из немногих людей, пишущих в интернете и которому удается не писать как требуют алгоритмы интернета.
В своей книге он показывает нам прототипы интернета в самых неожиданных местах. Смит находит демонов у истоков цифровой эпохи. Они находятся в Медной голове, магическом устройстве, предположительно построенном ученым тринадцатого века Роджером Бэконом. Подобно “средневековой Сири”, эта голова могла ответить на любой заданный ей вопрос “да” или “нет”. Это была вещь с разумом, но без души. Современники Бэкона были убеждены, что голова настоящая и что он создал ее с помощью дьявола. Получается, что уже семьсот лет назад мы беспокоились о возможности создания искусственного интеллекта общего назначения.
Если возможно создать машину, обладающую разумом или, по крайней мере, действующую подобно разуму, то что это говорит о нашем собственном разуме? Лейбниц, пионер раннего искусственного интеллекта, настаивал на том, что его механический калькулятор с зубчатым приводом не мыслит, потому что чисто рациональные и технические операции ума – сложение, вычитание – не являются настоящим мышлением:
Недостойно прекрасных людей терять часы, как рабы, на вычисления. Вычислительная машина позволила бы нам проводить больше времени, полностью погружаясь в собственный разум.
Но, как мы видим сегодня, все пошло по другому пути: компьютерные системы формируют наши мнения за нас и решают, какая музыка нам нравится; алгоритмы приложений для знакомств выбирают наших сексуальных партнеров. Смит признаёт, что это очень неправильный путь. Но все могло бы быть иначе.
В конце концов, в природе существовало множество различных версий Интернета; достаточно только внимательно посмотреть. Топот ног слона, щелканье кашалота, химические сигналы, выбрасываемые в воздух кустарником, – все они передают значимые сообщения на большие расстояния.
Во всем живом мире телекоммуникации, скорее всего, являются нормой, чем исключением.
Мистики понимали это. Они всегда предполагали, что нечто подобное интернету уже существует, есть “система скрытых нитей или связей, соединяющих все вещи”. Древние философы, от стоиков до Брихадараньяка Упанишад, рассматривали творение как своего рода космическую ткань.
“Как переплетены в ткани нити и как тесно сплетена паутина”
Возможно, предполагает Смит, что первым полностью программируемым компьютером был жаккардовый ткацкий станок, машина для переплетения нитей. Наша цифровая компьютерная сеть – это лишь последняя итерация того, что пронизывает весь мир. Интернет возникает там, где по утрам поют птицы.
Жаккардовый ткацкий станок, машина Лейбница, двигатель Бэббиджа: эти устройства, кажется, указывают путь к альтернативному Интернету, чему-то очень непохожему на тот, который мы имеем на сегодняшний день. В какой-то момент Смит упоминает Рамона Ллулла, человека, оказавшего большое влияние на первую докторскую диссертацию Лейбница, который изобрел механический компьютер из бумаги, который, по его мнению, мог помочь нам понять природу Бога. Как бы выглядел наш Интернет, если бы он придерживался своего предназначения в тринадцатом веке?
Смит считает, что возможно, он был бы похож на Википедию, “это космическое окно, перед которым я стою, этот микрокосмический срез всего сущего”.
Некоторые рецензенты в Интернете были удивлены книгой Смита: они ожидали остроумной критики о том, как интернет все разрушает, а вместо этого получили эрудированное приключение по философии вычислений. Они хотели услышать, что интернет – это внезапный, катаклизмический разрыв с миром, который мы знали, а получили “многолетнюю генеалогию”, рассказ о том, что вещи “более или менее стабильны на протяжении веков”.
Странно, но интернет любит эссе о том, насколько ужасен и беспрецедентен интернет на самом деле.
Теодор Адорно, философ, социолог и композитор описывает мысль как своего рода гипертекст, сеть, паутину:
Правильно написанные тексты подобны паутине: плотные, концентрические, прозрачные, хорошо сплетенные и прочные. Они втягивают в себя всех воздушных существ. Метафоры, торопливо пролетающие сквозь них, становятся их сытной добычей. Тематика летит к ним на крыльях. О правильности концепции можно судить по тому, заставляет ли она одну цитату вызывать другую. Если мысль открыла одну ячейку реальности, она должна без насилия со стороны субъекта проникнуть в другую. Она доказывает свое отношение к объекту, как только вокруг нее выкристаллизовываются другие объекты. В свете, который она бросает на выбранную ею субстанцию, начинают светиться другие.
Сегодняшний интернет – это серьезный отрыв от того, что было раньше. И как бы ни была хороша Википедия, как бы ни было приятно иметь возможность гулять по чужим городам на картах Google или читать гримуары раннего модерна без библиотечного билета, но надо признать, что интернет – это яд.
Это не значит, что скучный ответ был правильным всегда. Мыслители прошлого могут многому научить нас в отношении интернета, и мир уже очень давно занимается вещами, смутно напоминающими интернет. Но наш цифровой интернет знаменует собой значительную трансформацию этих процессов: это точка, в которой наши средства коммуникации перестают быть посредниками. Вместо того чтобы говорить друг с другом, мы начинаем говорить с машиной. Если в истории и встречаются намеки на интернет, то, возможно, потому, что это кошмар, который преследовал все общества. Люди всегда знали об Интернете: когда-то это было одиночество, таящееся на краю. В конце концов, от чего мы не можем уйти, когда мы один на один с собою, так это от демонов.
Читайте также: Возможно вы и не заметили, но Интернет “умер” пять лет назад