Древние римляне тоже нуждались в зимних каникулах… и длились они 24 дня!

В рождественском спецвыпуске сериала “Доктор Кто” 2010 года персонаж Майкла Гэмбона, похожий на Скруджа, замечает, что в разных культурах и мирах люди собираются вместе, чтобы отметить середину зимы. Он представляет, как будто они говорят: “Молодцы все! Мы уже на полпути из тьмы!”

Истинные причины празднования Рождества в это конкретное время года давно являются предметом споров. Часто проводятся параллели с зимним солнцестоянием и римским праздником Сатурналий. Некоторые также связывают его с предполагаемой датой рождения бога Сола Инвиктуса, “непобедимого Солнца”, поскольку в календаре IV века и рождение Христа, и рождение этого бога указаны 25 декабря.

Подобные предположения закономерно привели к утверждениям, что этот традиционно христианский праздник является всего лишь ребрендингом более ранних языческих обрядов. Однако вопросы о “религиозной идентичности” публичных торжеств на самом деле не новы и задавались уже в поздние периоды Римской империи.

Это особенно очевидно в случае довольно малоизвестного римского праздника под названием Брумалии, который начинался 24 ноября и длился 24 дня. Мы не можем точно сказать, когда его начали отмечать, но одно из лучших его описаний относится к VI веку нашей эры. Отставной чиновник по имени Иоанн Лидиец объяснял, что праздник берет свое начало в более ранних языческих обрядах этого времени года, включая Сатурналии.

Некоторые люди отмечали Брумалии, принося в жертву коз и свиней, а поклонники бога Диониса надували козьи шкуры и прыгали на них. Мы также знаем, что каждому дню праздника присваивалась определенная буква греческого алфавита, начиная с альфы (α) 24 ноября и заканчивая омегой (ω) 17 декабря.

Человек ждал дня, соответствующего первой букве своего имени, и устраивал вечеринку. Это означало, что те, у кого был широкий круг друзей, — и, в частности, друзья с разнообразными именами, — потенциально могли ходить по вечеринкам 24 дня подряд!

У нас также есть другие свидетельства популярности Брумалий в VI веке. В речи оратора Хорикия Газского восхваляются торжества, устроенные императором Юстинианом (527–565). Он отмечает, что император и его жена Феодора праздновали Брумалии в соседние дни, поскольку буква йота (ι) — для Юстиниана — следует сразу за тетой (θ) — для Феодоры — в греческом алфавите. Сохранившиеся отчеты из погребов большого поместья в Египте также подробно описывают раздачу вина чиновникам и слугам на Брумалии хозяина, Апиона, которая выпала на первый день праздника.

Тем не менее, происхождение Брумалий далеко не ясно. Похоже, что они были связаны с более ранним римским праздником Брума, который проходил в один день в ноябре и предвосхищал зимнее солнцестояние (или bruma на латыни) месяц спустя, но об этом мало что известно.

Только с VI века он начинает появляться в сохранившихся источниках, хотя к тому времени большинство римлян были христианами и жили под властью христианских императоров уже более двух веков. Иоанн Лидиец также утверждает, что аспект “именных дней” в праздновании был недавним нововведением в то время. Таким образом, насколько мы можем судить, это был не просто остаток далекого языческого прошлого, а праздник, который развивался и рос именно в то время, когда императоры, включая Юстиниана, пытались подавить предполагаемое “язычество” в своей империи.

Историк Роберта Мацца в одном из самых исчерпывающих современных исследований этого праздника утверждает, что Брумалии были просто слишком популярны, чтобы от них полностью избавиться, но Юстиниан стремился лишить их “языческих” элементов. Она говорит, что, поступая таким образом, император “переосмыслил и изменил значение и цели праздника” и сделал его “приемлемым с религиозной точки зрения и полезным для формирования общей культурной идентичности во всех провинциях империи”.

Истинное значение Брумалий

Мы знаем, что Брумалии продолжали отмечаться при императорском дворе в Константинополе как минимум до X века, но, безусловно, не без противников. Иоанн Лидиец сообщает, что церковь выступала против Брумалий, и подобные заявления о неодобрении и попытки запретить их также предпринимались церковными соборами в 692 и 743 годах. Для некоторых христиан этот праздник оставался слишком языческим. Споры также вызывали другие празднования поздней античности, включая ношение масок в Новый год, римские Луперкалии (с их голыми бегунами) и шествия с танцами на “бобовом фестивале” в Каламе в Северной Африке.

Как же тогда нам относиться к Брумалиям? Были ли они все еще по сути “языческими” или стали безопасно христианизированными или секуляризированными? Скорее всего, любая попытка четко классифицировать эти праздники, не говоря уже об их участниках, обречена на провал. Для одних религиозные элементы имели большее значение, а для других они были практически несущественны, как это происходит и с Рождеством сегодня.

Брумалии могли отмечаться по-разному и иметь множество значений для разных людей по всей империи, даже если все они считали себя христианами. Вместо того, чтобы утверждать, что Юстиниан или другие, кто наслаждался Брумалиями, были “менее христианами”, чем их противники, мы могли бы рассматривать это как яркую иллюстрацию изменчивости и податливости понятий культуры и идентичности.

Мы никогда не сможем узнать истинное значение Брумалий, но мы можем быть уверены, что они объединяли людей, чтобы отметить середину зимы и приближение света.